Почему с детства тянет человека даль, ширь, глубина, высота, неизвестное, опасное, то, где можно размахнуться жизнью, даже потерять ее за что-нибудь или за кого-нибудь? Разве это было бы возможно, будь нашей долей только то, что есть, «что бог дал», — только земля, только одна эта жизнь?
Поэзия темна, в словах невыразима…
Разум наш противоречит сердцу и не убеждает оного.
С человеческим сердцем, которое в те легендарные дни так же твердо, как и в наши, отказывалось верить в смерть, а верило только в жизнь. Все пройдет — не пройдет только эта вера!
Слезы навертывались мне на глаза — от неудержимо поднимавшегося в груди сладкого и скорбного чувства родины, России, всей ее темной древности.
То высокое чувство, которое вложено в каждую душу и будет жить вовеки, — чувство священнейшей законности возмездия, священнейшей необходимости конечного торжества добра над злом и предельной беспощадности, с которой в свой срок зло карается. Это чувство есть несомненная жажда бога, есть вера в него.
Только один господь ведает меру неизреченной красоты русской души.
Только человек дивится своему собственному существованию, думает о нем. Это его главное отличие от прочих существ…
У нас нет чувства своего начала и конца.
У писателя форма неразрывно связана с содержанием и рождается сама собой из содержания.
Ужасна жизнь! Но точно ли «ужасна»? Может, она что-то совершенно другое, чем «ужас»?
Что значит жизнь Личности в этом «мире бывания», в этой вселенной, которой мы не постигаем… Мы же возносим нашу Личность превыше небес, мы хотим сосредоточить в ней весь мир…
Что это за разряд, что это за люди? Те, которых называют поэтами, художниками. Чем они должны обладать? Способностью особенно сильно чувствовать не только свое время, но и чужое, прошлое, не только свою страну, свое племя, но и другие, чужие, не только самого себя, но и прочих…
Чувствовать себя на белом свете, видеть утро, любить сына — это счастье, сладкое счастье…
Я вдруг почувствовал эту Россию, почувствовал ее прошлое и настоящее, ее дикие, страшные и все же чем-то пленяющие особенности и свое кровное родство с ней…
БЫКОВ ВАСИЛИЙ (ВАСИЛЬ) ВЛАДИМИРОВИЧ
Василий (Василь) Владимирович Быков (р. 1924). Белорусский и русский писатель, лауреат Государственной премии СССР и Ленинской премии. Автор повестей «Третья ракета», «Журавлиный крик», «Альпийская баллада», «Мертвым не больно», «Атака с ходу» («Проклятая высота»), «Круглянский мост», «Сотников», «Обелиск», «Дожить до рассвета», «Волчья стая», «Его батальон», «Пойти и не вернуться», «Знак беды», «Карьер».
Много наших явных бед от того, что мы не верим женщине. Мало уважаем ее. А в ней же святость материнства и мудрость веков. Она антагонист преступления, ибо она мать.
Наверное, каждого следовало принимать таким, каким его сформировала жизнь, используя для дела те его человеческие качества, которые только и можно использовать.
Нет, видимо, смерть ничего не разъясняет. Только жизнь дает людям определенные возможности, которые осуществляются ими или пропадают напрасно; только жизнь может противостоять злу и несправедливости. Смерть — ничто.
Талант, как известно, качество весьма неуловимое, летучее, изменчивое, его нельзя проверить алгеброй и можно разве что трудом, произведением — окончательным результатом творчества.
Трудное быстро забывается, помнится доброе.
Храбрость — талант, старанием его не освоишь.
Человеческая память в ее психологическом смысле устроена таким образом, что самым первым ее свойством с течением времени является отсеивание неприятного, тяжелого и склонности в доброму, удачливому, даже комедийному.
ВАМПИЛОВ АЛЕКСАНДР ВАЛЕНТИНОВИЧ
Александр Валентинович Вампилов (1937–1972). Русский драматург, публицист. Автор пьес «Дом окнами в поле», «Прощание в июне», «Старший сын», «Утиная охота», «Прошлым летом в Чулимске», «Двадцать минут с ангелом», «История с метранпажем», сборника рассказов «Стечение обстоятельств».
Безгранична фантазия человека, которому нужны деньги.
Виноватыми всегда бывают нелюбимые.
Во мнениях сходятся только тогда, когда это удобно.
Говорите правду — и вы будете оригинальны.
Если бы мир всегда держался здравого смысла, мы до сих пор ходили бы на четвереньках.