Да, да. Это участь умных людей, что большую часть жизни надо проводить с дураками.
Добро есть стремление к счастью.
Жизнь идет, как стих.
Каждый идет своим путем…
Какая польза гордиться титулами, приобретенными не по достоянию, когда во взорах каждого видны укоризна или презрение, хула или нарекание, ненависть или проклятие?
Ложная гордость основана более всего на воображении, которое без всяких на то оснований порочит окружающих и возвышает гордеца.
Лучшее средство, чтоб не иметь больших долгов, есть воздержание от малых.
Любовь к высокому и великому — вера.
Можно увериться легко в ничтожестве жизни человеческой, <…> но ведь эта самая ничтожность заставляет нас презреть все угрозы и насилия, которые мы неминуемо <…> на себя навлекаем, действуя по убеждению сердца и разума.
Никогда не отвергает государственный человек народного вопля, ибо глас народа есть глас божий.
Опытность часто останавливает стремление к добру.
Представьте на государственном месте человека без познаний, которому известны государственные должности только по имени; вы увидите, как горестно его положение. Не зная первоначальных причин благоденствия и упадка государства, он не в состоянии дать постоянного направления делам общественным, при каждом шаге заблуждается, при каждом действии переменяет свои силы. Исправляя одну погрешность, он делает другую; искореняя одно зло, полагает основание другому…
Самое высшее доказательство истины, самый светлый разум — любовь.
Сердечное убеждение, что святая Русь достигнет некогда высочайшей степени благоденствия, что не вотще дарованы русскому народу его чудные способности, его язык, богатейший и сладостнейший между всеми европейскими, что предопределено россиянам быть великим, благодатным явлением в нравственном мире…
Смех бьет чувствительнее ученых исканий.
Старость хлопотлива и печальна.
Счастлива земля, в которой сила деятельности живет и поддерживает граждан и подает им способы изглаживать следы разрушения!
Счастливцы те, которым, по крайней мере, удается увидеться с товарищами весны своей; но как часто мы разлучаемся с нашими милыми и не узнаем даже, когда расстаются они с жизнью!
Язык должен быть груб и неприхотлив, как сама жизнь, только тогда литература обретет силу…
УСПЕНСКИЙ ГЛЕБ ИВАНОВИЧ
Глеб Иванович Успенский (1843–1902). Русский писатель. Известен, прежде всего, как автор циклов очерков «Нравы Растеряевой улицы», «Новые времена, новые заботы», «Письма из Сербии», «Из крестьянского дневника», «Крестьянин и крестьянский труд», «Власть земли», «Очерки русской жизни», «Безвременье», «Четверть лошади» и др., а также повестей «Разоренье», трилогии «Наблюдения Михаила Ивановича», рассказов, литературно-критических статей и др.
Без сомнения, существует большая разница в формах тоски, наполняющей гостиную, и тоскою лавки…
В будничной жизни глухого русского уголка нет, как мне кажется, других более тягостных минут в течение целого дня, как те, которые определяются словами «посидеть вечерком на крылечке», «отдохнуть вечерком», словом — побыть так, ничего не делая, несколько вечерних часов. Везде, где есть настоящая жизнь, хоть и трудная и неприглядная, в самых глухих уголках европейских больших городов, на каторжных фабриках, вечер — действительное время отдыха, потому что день — действительно время тяжелого труда, время устали, и как ни труден этот рабочий день, но вечер весел или, по крайней мере, тих… Совсем не то в глухом русском уголке.
Вот она, жизнь-то человеческая! Прах, тлен!
Все виды бедности и все виды неразлучного с бедностью невежества — то забитого, робкого, беспомощного, то самодовольного и поэтому еще более, чем другие сорта, отвратительного <…> ужасны.
Если в мире есть вещи, достойные названия «чуда», то слово, бесспорно, первая и самая чудесная из них.
Жизнь современного крестьянина на каждом шагу, кажется, вопиет о том, что только дружество, сотоварищество, взаимное сознание пользы общинного, коллективного труда на общую пользу — суть единственная надежда крестьянского мира на более или менее лучшее будущее, единственная возможность «сократить» те невероятные размеры труда, поглощающего всю крестьянскую жизнь, не оставляя досуга, который теперь лежит на крестьянине таким тяжелым и, как мне кажется, бесплодным бременем.
Земледельческий труд со всеми его разветвлениями, приспособлениями, случайностями поглощает мысль, сосредоточивает в себе почти всю умственную и даже нравственную деятельность и даже как бы удовлетворяет нравственно.
Земля, о неограниченности могущественной власти которой над народом идет речь, есть не какая-нибудь аллегорическая или отвлеченная, иносказательная земля, а именно та самая земля, которую вы принесли с улицы на своих калошах в виде грязи, та самая, которая лежит в горшках ваших цветов, черная, сырая, — словом, земля самая обыкновенная, натуральная земля.
Множество явлений русской жизни, русской действительности оказываются необъяснимыми или объясняются фальшиво, ложно и досадно терзают вашу наблюдательность потому только, что источник этих явлений отыскивается не в особенностях земледельческого труда, сотканного из непрерывной сети, на первый взгляд, ничтожных мелочей, а в чем-либо другом.
Огромнейшая масса русского народа до тех пор и терпелива и могуча в несчастиях, до тех пор молода душою, мужественно-сильна и детски-кротка — словом, народ, который держит на своих плечах всех и вся, — народ, который мы любим, к которому идем за исцелением душевных мук, — до тех пор сохраняет свой могучий и кроткий тип, покуда над ним царит власть земли, покуда в самом корне его существования лежит невозможность ослушания ее повелений, покуда они властвуют над его умом, совестью, покуда они наполняют его существование.
Ох, детки, детки! Что горя-то с ними перенесешь!
По всеобщему «совестливому» мнению, никаких иных средств для острастки злодеев, кроме истязания, нет. Спрашивается: из каких таких источников выходят люди, способные заниматься такими злодейскими делами?
Поэзия земледельческого труда — не пустое слово.
Самым же главным несчастием простого рабочего человека оказывается невежество, темнота, отсутствие нравственной поддержки, дающей возможность ощущать в себе человеческое достоинство.
Творчество в земледельческом труде, поэзия его, его многосторонность составляют для громадного большинства нашего крестьянства жизненный интерес, источник работы мысли, источник едва ли даже не всех его отношений, частных и общественных.